Басаргин был
прав. Он - Верещагин - хотел войны. Хотел, потому что верил тогда и продолжал
верить сейчас, что лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Но эти люди… Когда
он появлялся среди них, то приходили усталость и вина. Ведь у всех у них до
войны была жизнь. И дело не в том, жили они в блочных домах или в элитных
особняках, ели на обед пиццу или ресторанные изыски. Просто - была жизнь,
устоявшаяся, понятная, со школами для детей, медицинскими полисами,
телевизором, какими-то радостями и достижениями, какими-то мечтами и желаниями.
Он презирал эти мечты и желания, презирал эти
радости и достижения, потому что совершенно точно знал - это всё хлев. Хлев,
хлев, хлев… Но эти-то люди были довольны такой жизнью! И сейчас, встречаясь с
ними взглядами, он не мог отделаться от мысли, что они проклинают его,
отнявшего всё это. Ведь и телевизор, и полисы, и школы - всё это осталось бы и
в подмандатных зонах, и в лимитрофных государствах, на которые собирались
поделить Россию ООН и НАТО. А такие, как он - не очень-то и многочисленные! -
встали на дыбы. И вместо мирного раздела, мирной оккупации - то, что есть
сейчас…
…Выйдя из
палатки, полковник услышал за спиной истошный детский крик. И увидел, что
вокруг все остановились - солдаты охраны, водитель, радист за спутниковой
станцией. Застыли и смотрят на палатку и на него - полковника Палмера.
- Что застыли?! - чуть ли не впервые в
жизни заорал он на своих солдат. - Заниматься своими делами!!!
Люди суетливо, испуганно зашевелились.
Около штабной палатки Палмера нагнал лейтенант
Хасбрук, проводивший осмотр вещей русского. Лицо лейтенанта было растерянным и
удивлённым.
- Сэр. Простите, сэр, - он достал из
кармана красный треугольный платок. - Вот. Это было повязано на шее у пленного.
Кажется, скаутский галстук… Странно, не так ли, сэр?
Несколько секунд Палмер смотрел на платок.
Потом взял его - осторожно, словно боялся обжечься.
- Это не скаутский галстук, - сказал он.
Поднял глаза на младшего офицера. - Вас плохо учили, лейтенант. Это красный
галстук.
- Что это значит? - непонимающе моргнул
лейтенант.
- Это значит, что всё начинается сначала,
- медленно ответил Палмер. - Это значит, что мы проиграли, лейтенант.
И с этими дикими, непредставимыми словами он
скомкал платок, зло швырнул его под ноги обмершему от такого признания
лейтенанту и почти бегом бросился в палатку.
|