Л.Л. РЫБАКОВСКИЙ ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ: ЛЮДСКИЕ ПОТЕРИ РОССИИ
Л.Л. РЫБАКОВСКИЙ
ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ: ЛЮДСКИЕ ПОТЕРИ РОССИИ (Социс. 2001. № 6. С. 85¾95)
РЫБАКОВСКИЙ Леонид Леонидович ¾ доктор экономических наук, профессор. Инсти¬тут социально-политических исследований РАН.
Самыми страшными итогами войн, любых по масштабам, являются людские поте¬ри. Жизнь ¾ с точки зрения человеческой морали ¾ бесценна. Но с позиций политиков, которые толкают людей на убийство друг друга, жертвы - лишь неизбежный резуль¬тат войн, а война, заметил Клаузевиц, есть продолжение политики другими средства¬ми. Не говоря о ранних временах, даже в XX веке людские потери в войнах рас-сматривались и рассматриваются не как загубленные жизни, а как утраченный потен¬циал. Человеческая память не сберегла сведений о сотнях тысяч, миллионах воинов и мирных граждан, погибших во времена античных, средневековых, современных войн, сохранив имена Македонского, Цезаря, Барбароссы, Наполеона, других полководцев, на совести которых эти жертвы. После любой войны, а иногда и во время продолжающихся сражений, считают люд¬ские потери. Не исключение Вторая мировая война. И победители, и побежденные уже в первые послевоенные годы знали, по крайней мере, собственные людские потери. Публиковавшиеся в то время цифры потерь к настоящему времени мало изменились. В 1946 г. потери Германии во Второй мировой войне были оценены в 6,5 млн. человек. Эта цифра уточняется, но большинство поправок не превышает 20 процентов. Другое дело ¾ людские потери СССР. Цифра потерь, опубликованная в Советском Союзе в 1946 г., к началу 90-х годов увеличилась почти в 4 раза [1, 2]. Она остается предметом споров, что естественно. Иногда потери занижаются, правда, незначительно ¾ на 12¾13% [3, с. 7]. Вместе с тем, те, кому не надоело унижать соб¬ственную Родину, продолжают завышать людские потери СССР часто в 1,5¾2 раза [4]. И без этих завышений потери страшны по масштабам ¾ почти 14% довоенной численности населения страны. На временно оккупированных территориях погиб или был уничтожен каждый пятый житель. Советские люди вместе сражались с врагом, вместе гибли на полях сражений, в концлагерях, от рук карателей и т.д. Во время войны и после нее не делили ни победы, ни общих потерь. До распада СССР не было необходимости в оценках людских потерь для отдельных республик или националь¬ностей. Собственно и до сих пор они отсутствуют, по крайней мере, для России. Потребность в них, между тем, очевидна. Не для того, чтобы показать, чей вклад в общую победу весомей, или кто больше потерял людей в общей борьбе с агрес¬сором, а лишь для того, чтобы воссоздать историю населения России, оценить ущерб ее демографическому развитию.
Предпосылки оценки людских потерь для отдельных частей страны
Расчеты потерь по всему Советскому Союзу сопряжены с трудностями, много¬кратно возрастающими, когда оценки делаются для отдельных частей государства. Оценки людских потерь в таких случаях сопряжены с часто неустранимыми информа¬ционными пробелами. Когда гремят орудия, о статистике думают в последнюю оче¬редь. И без этого война оставляет много неизвестного. Независимо от того, какой метод оценки людских потерь используется: метод пря¬мого счета, метод демографического баланса [1, с. 27¾37], этнодемографический метод [5, с. 8¾32], не говоря уже о методе пропорционального распределения потерь, он должен исходить из единой, общей для СССР величины людских потерь. Иначе сумма оценок людских потерь ныне независимых государств станет немыслимой. В после¬дующих суждениях и расчетах мы исходим из величины общих потерь в 27 млн. чело¬век. Безвозвратные потери военнослужащих принимаются в 8,7 млн. [6, 7, 8]. На до¬лю гражданского населения приходится 18,3 млн. человек. Приняв иную, чуть мень¬шую цифру общих потерь, например ¾ 26,6 млн. [9, с. 118], мы выходим на оценку потерь гражданского населения в 17,9 млн. человек, что лишь на 0,4 млн. меньше (1,5%). Независимо от метода определения людских потерь, он неизбежно обесценивался неполнотой и неточностью исходной информации. Речь идет об официальных данных о численности населения накануне и по завершении войны, его естественном движении в годы войны, сведениях о погибшем гражданском населении, собранных Чрезвычай¬ной государственной комиссией (ЧГК) в освобожденных районах и др. Разночтения есть даже тогда, когда разные авторы используют один источник информации [10, с. 16, И, с. 369]. Пример ¾ оценки по Ленинграду. До сих пор неизвестно, сколько мирного населения погибло в блокадном городе. Для Ленинграда и области А.А. Шевяков приводит цифру погибших в 1,4 млн. человек [10, с. 4]. По данным П. Поляна погибло немногим более 700 тыс. человек [11, с. 369]. Оба автора используют материалы ЧГК. По мнению Д. Лихачева, во время блокады в городе погибло не менее 2-х млн. человек: туда бежали от наступающего врага многие жители сельских райо¬нов. Их никто не учитывал, хотя и они в числе погибших. Не абсолютно достоверна и цифра погибших военнослужащих. С.Н. Михалев пола¬гает, что величина безвозвратных потерь военнослужащих примерно на 2,2 млн. больше той, которую предложило военное ведомство [3, с. 28]. Не вдаваясь в спор, заметим, что общая величина людских потерь, исчисленная методом демографиче¬ского баланса, от увеличения или уменьшения этих потерь не меняется, хотя меняется соотношение потерь военнослужащих и гражданского населения. В первом случае оно составляет ⅓ и ⅔, во втором случае ¾ 2/5 и 3/5. Следует привести и третье соотно¬шение, которое получается, если использовать сделанную С.Н. Михалевым оценку общих потерь Советского Союза в 23,6 млн. человек [3, с. 7]. При потерях военно¬служащих в 10,9 млн., на долю гражданского населения остается 12,7 млн. Тогда отношение гибели гражданского населения и военнослужащих составляет почти 1 к 1 (54 и 46 процентов). Правдоподобность первого из соотношений подтверждается таким соображением. В Германии, Венгрии и Румынии военные действия длились 4¾6 месяцев. Там не было целенаправленного уничтожения населения, как это имело место в Польше, Юго¬славии и СССР. Соотношение в потерях военнослужащих и гражданского населения в них 1 : 1. К тому же основные сражения происходили на советской территории, где наряду с солдатами гибло советское, а не германское население. В нашей стране окку¬пация и уничтожение гражданского населения продолжались 2,5¾3 года. Многие на¬селенные пункты переходили из рук в руки несколько раз; некоторые уничтожались вместе с населением в ходе боев и карательных операций. В результате военных дей¬ствий и карательных операций фашистских войск против партизан на оккупированной территории полностью или частично разрушены и сожжены 1710 городов и более 70 тысяч сельских поселений. Добавим многомесячные осады, блокады, бомбежки и обстрелы городов. Это сотни тысяч, миллионы жизней. Следовательно, соотношение погибших военнослужащих и гражданских лиц в СССР не может быть таким же, как в Германии и союзных с ней странах [12, с. 98]. Большие искажения в оценки людских потерь для отдельных частей единого госу¬дарства вносят внутренние миграции. Сведения о численности мигрировавшего населе¬ния из районов, откуда отступали наши войска, крайне противоречивы. Они разнятся в пределах 10¾25 млн. [13,14,15,16,17]. Так, по данным Г. Куманева из Карелии в начале войны выехало 500 тыс. человек [15, с. 143], тогда как численность жителей этой республики в 1939 г. составляла 470 тыс. Информация Госкомстата СССР об эвакуированных в военные годы включает 10 млн. тех, кто пользовался железнодорожным, и 2 млн. ¾ водным транспортом. Но многие покидали районы боев на автомобилях и гужевом транспорте, пешком. По ме¬ре освобождения оккупированных территорий от фашистских войск многие возвраща¬лись обратно: частью их призвали в армию, некоторые погибли. Неизвестны данные и о перемещениях населения второй половины 40-х гг., когда возрос масштаб обратной миграции. Эти факторы не поддаются измерению. А на их основе делаются оценки численности населения вплоть до переписи 1959 г. Добавим, что для районов, от¬куда мигрировало население в годы войны, оценки людских потерь, особенно методом демографического баланса, завышаются, а для районов, принявших мигрантов, ¾ занижаются.
Традиционные методы оценки людских потерь
1. Метод пропорционального распределения потерь. Этот метод исходит из того, что потери во всех частях совокупности распределяются одинаково интенсивно. Но это условие отсутствует при исчислении людских потерь СССР: не все союзные республики полностью или частично подверглись оккупации. Кроме того, данные о ги¬бели гражданского населения на оккупированных территориях и об угнанных на рабо¬ты в Германию ("остарбайтеры") существенно отличаются в зависимости от времени нахождения территории в руках врага, ожесточенности боев, от размаха сопротив¬ления, а, следовательно, от жестокости карательных операций. Существенно отли¬чался характер сражений в разных районах страны. Блокада Ленинграда, оборона Сталинграда, битва на Курской дуге отличаются от обороны Бреста или Севастополя не ожесточенностью и стойкостью воинов, а масштабностью, чего пропорциональное распределение потерь учесть не может. Поэтому просто распределить потери гражданского населения по удельному весу численности жителей территорий, подверг¬шихся оккупации, а военнослужащих ¾ по доле союзных республик в населении стра¬ны, было бы неверным. Согласно данным ЧГК, на территориях, долгое время находившихся в оккупации (1 группа), учтенная (по-видимому, сильно заниженная) доля истребленных фашистами лиц составила 4% к довоенной численности населения. Примерно 8,4% населения этих районов было угнано в Германию. На территориях, которые недолго или частично были в оккупации (2 группа), погибло чуть меньше одного процента. Вместе с угнан¬ными на принудительные работы это дает 1,5%, т.е. почти в 8,3 раза меньше первой группы территорий. Имеются и внутри групп существенные различия в гибели граж¬данского населения и его вывозе на принудительные работы. В первой группе ¾ Ленинградская (погибло и угнано в Германию 28,3% населения), Псковская (17,4%), Новгородская (15,7%), Брянская (12,7%) и Смоленская (8,5%) области. Во второй ¾ Орловская (7,7%) и Волгоградская (5,8%) области. Для применения метода пропорционального распределения численности погибших необходимы, помимо общей величины потерь (раздельно по военнослужащим и гражданскому населению) также данные о численности населения в предвоенные и после¬военные годы. Эта информация позволяет рассчитать темпы изменения численности населения отдельно по группам районов, которые длительное и непродолжитель¬ное время находились в оккупации. Темпы сокращения численности населения таких территорий России в послевоенные годы выше, чем в подвергшихся захвату врагом союзных республиках (суммарно). Даже к 1959 г. население этих российских терри¬торий не достигло уровня 1939 г. Существенно различны темпы изменения числен¬ности населения по группам районов. Наиболее значительно пострадали во время войны районы 1 группы. В 1959 г. численность населения здесь была на 15% ниже довоенной. Очевидно, распределять людские потери пропорционально доле граждан¬ского населения оккупированных территорий тоже неверно. Для расчета можно взять формулу: РП = (ОП х ТО х ДР): ТР. Где: РП ¾ потери гражданского населения России, ОП ¾ общие потери гражданского населения, ТО ¾ темпы изменения численности населения всех районов, бывших в оккупации, ДР ¾ доля России в населении оккупированных территорий, ТР ¾ темпы изменения числен¬ности населения российских регионов, бывших в оккупации. Возможны два варианта расчета: по динамике населения 1939¾1951 и 1939¾1959 гг. В первом случае потери гражданского населения на территориях России составят 6,694 тыс. человек. Во вто¬ром — 6,969 тыс. Хотя на оба варианта расчетов существенно влияют результаты миграционного движения населения (в 1939¾1950 гг. и в 1939¾1958 гг.), они дают близ¬кие результаты ¾ 6,7¾7 млн. человек без гибели военнослужащих. 2. Метод прямого счета. Наличная информация использование этого метода ограни¬чивает, поскольку для его применения в чистом виде необходимы полные сведения о погибшем гражданском населении и военнослужащих. Практически же приходится комбинировать прямой счет с пропорциональным распределением части общих для страны потерь. Таким способом расчеты потерь гражданского населения выполнены в двух вариантах. Вариант 1. Сведения о гибели гражданского населения оккупированных районов, собранные ЧГК, опубликованы А.А. Шевяковым. На территории России истреблено 5591 тыс. человек (у П. Поляна ¾ 656 тыс. человек). Всего для СССР эта цифра составляет 11309 тыс. человек [13, с. 16]. Таким образом, на долю России пришлось 49,4% при условии, что доля населения, жившего на оккупированных территориях России, составляла менее 1/3; более ¾ 3/5 от всех опрошенных населения находилась в оккупации недолго. Помимо гибели населения во время боев и оккупации, часть его угонялась фашистами на принудительные работы. Всего так называемых остарбайтеров из Советского Союза угнано 4129 тыс. человек, из них 1269 тыс. из России ¾30,7% [11, с. 8]. По данным В.Н. Земскова [18, с. 10] на март 1946 г. репатриировано в СССР 2591 тыс. остарбайтеров. Спор о числе оставшихся на Западе не принципиален для расчетов. Важно ¾ сколько людей вывезено и сколько вернулось (около 63%). Очевидно, процент возвратившихся не одинаков для разных районов бывшего СССР. Не одинаковы доли погибших и не вернувшихся остарбайтеров. Если остарбайтеры из России вели себя в неволе так же, как и выходцы из других частей страны, при пропорциональном распределении на долю России приходится почти 0,5 млн. не¬вернувшихся (в основном погибших) остарбайтеров. То есть, численность погибшего мирного населения России составляет примерно 6,1 млн. человек. Вариант 2. Для оценки всех потерь гражданского населения следует — помимо учтенных ЧГК 5,6 млн. ¾ пропорционально распределить неучтенные потери. Согла¬сившись, что все потери гражданского населения СССР составляют 18,3 млн. человек, а учтенные ЧГК ¾ 11,3 млн., окажется, что среди неучтенных (погибших остар¬байтеров, перемещенных лиц и др.) остается 7 млн. мирных граждан. Удельный вес России в числе истребленного и погибшего населения, согласно данным ЧГК, — 49,4%. На ее долю приходится неучтенных потерь гражданского населения при пропорцио¬нальном распределении примерно 3,458 млн. и суммарные потери гражданского на¬селения России близки 9 млн. человек. 3. Метод демографического баланса. Этим методом исчислены людские потери Советского Союза в Великой Отечественной войне. Его применение предполагает наличие сравнительно достоверных сведений о численности населения на начало и окончание войны, о родившихся в военные годы, естественной смертности за тот же период, сальдо межреспубликанской миграции. О численности населения на начало и окончание войны есть данные статорганов СССР (России) и оценки Е.М. Андреева, Л.Е. Дарского и Т.Л. Харьковой (ниже ¾ АДХ). Отличия этих данных в том, что вто¬рые корректируют довоенные цифры в сторону снижения, одновременно увеличивая численность послевоенного населения, включая даже данные переписей. Корректиров¬ка довоенных цифр основывается на том, что предвоенная перепись завысила числен¬ность населения. Цифры послевоенных лет увеличены по родившимся и по умершим на основании поправок на неполноту регистрации. Правда, такая поправка для 1946¾50 гг. дает прибавку естественного прироста всего в 0,2 млн. человек [9, с. 161¾162]. Остальные 0,8 млн. (расхождение по 1946 г. составляет один млн. человек), видимо, относятся к поправкам на миграцию. Миграция - ахиллесова пята всех поправок, как и демографических прогнозов. АДХ для 1946¾50 гг. приводят суммарные сведения о межреспубликанской миграции, ¾ не полные и не точные. Нам приходилось писать, что записи о пунктах назначения и действительные пункты вселения - не одно и то же. Переезды и реги¬страции не совпадают по времени [22, с. 20¾22]. Многие обстоятельства влияют на точность учета миграции населения даже в настоящее время, а ведь речь идет о пер-вых послевоенных годах. В массе прибывших в городские поселения России в 1946 г. на долю приехавших "неизвестно откуда" приходилось 74%. Можно ли при таких данных о миграции уверенно судить о численности населения, да еще с точностью до тысяч человек? Корректировки численности населения, если данные не предназначены для расчета людских потерь, будь то войны или репрессии, сами по себе безобидны. Но поскольку у АДХ занижена по сравнению с данными статистических ведомств исходная и завышена конечная численность населения, это гарантирует наиболее низкие результаты оценок людских потерь. Если по данным статорганов численность населения России с 1941 г. по 1946 г. сократилась на 14,9 млн. человек, по данным АДХ ¾ на 13,5 млн. Для последующих расчетов примем как вариант 1 разность, полу-ченную по данным статистических органов, а как вариант 2 ¾ данные АДХ. Полученные величины (14,9 и 13,5 млн. человек) увеличим на число родившихся в 1941¾1945 гг. Для этого воспользуемся данными о рождаемости в 1936—1940 и 1946¾1950 гг. [9, с. 161¾162] и сведениями о доживших из них до возраста 42¾28 лет к 1979 г. Число родившихся в годы войны можно определить по средней доле, равной их полусумме для двух смежных групп (1936¾40 и 1946¾50 гг.) Доля доживших к 1979 г. до 37¾33 лет составит 0,7. Если в качестве исходных данных расчета этого коэффициента принять доли доживших к 1979 г. до 39¾38 лет (родились в 1939¾40 гг.) и до 32¾31 года (годы рождения 1946¾47), его величина составит 673. Тогда число родившихся в 1941¾45 гг. будет в первом случае 8,6 и во втором ¾ 8,9 млн. человек. Родившиеся в предвоенные и военные годы частично истреблены во время окку¬пации. Поэтому доли родившихся в 1946¾50, 1951¾55 и 1956¾60 гг. и достигших к переписи населения 1989 г. возраста 42¾38, 37—33 и 32¾28 лет выше, чем у достиг¬ших этого возраста к 1979 г. Они соответственно составляют 0,792, 0,862 и 0,934, Если доли лиц, доживших до одинакового возраста в 1979 и 1989 г., разделить одна на другую, получатся соотношения: для лиц в возрасте 42¾38 лет ¾ 1,361, в возрасте 37¾33 года ¾ 1,231 и в возрасте 32¾28 лет ¾ 1,140. Трудно допустить, что смертность родившихся в годы войны ниже, чем у детей, родившихся накануне войны. Поэтому соотношения 1,231¾1,281 явно занижены, как и исходные коэффициенты ¾ 0,7 и 0,673. Если принять коэффициенты превышения в 1,361, доля родившихся в годы войны и доживших к 1979 г. до 37¾33 лет составит 0,634, а численность родившихся в 1941¾45 гг. ¾ 9,5 млн. человек. Если к разнице между численностью населения в 1941 и 1946 гг. прибавить численность родившихся (примем 9 млн., среднее число между 8,6 и 9,5), получим для 1 варианта исходную величину дальнейших расчетов в 23,9 млн. и для 2 варианта ¾ 22,5 млн. человек. В этих числах ¾ не известны три величины: естественная смертность, миграционный прирост (убыль) и собственно людские потери. Чаще всего при определении есте¬ственной убыли населения используют опубликованные показатели естественного при¬роста в 1940 или 1939 гг. и в послевоенные годы. Наиболее доступны показатели естественного прироста населения в 1940 и 1950 гг. Естественный прирост населения России в 1940 г. составлял 12,4 на 1000 населения и в 1950 г. ¾ 16,8 [23, с. 243, 24, с. 70]. Для военных лет принимают средние значения, в данном случае показатель 14,6 на 1000 населения, умноженный на 5 (годы войны). Однако использование показателей естественного прироста в смежные с войной периоды для оценки возможного прироста военных лет необоснованно хотя бы потому, что уровень рождаемости, а, следова¬тельно, младенческой смертности, не могут быть приняты по показателям мирного времени. Для определения естественной смертности в 1941—45 гг. необходимы данные за смежные периоды. Кропотливый труд Е.М. Андреева, Л.Е. Дарского и Т.Д. Харьковой сделал доступными статданные об умерших в России в 30¾50 гг. XX столетия. В 1936¾40 гг. число умерших в России составило 10980 тыс. человек и в 1946¾50 гг. ¾ 5733 тыс. Средняя из этих величин дает 8,4 млн. человек. Но численность населения во второй половине 40-х годов меньше, чем во второй половине 30-х годов. Среднегодовые величины здесь 106,4 и 99,4 млн. человек [9, с. 157¾160], т.е. первая боль¬ше второй на 7%, на которые и следует увеличить число умерших в военные годы. Полученное число 9 млн. включает завышенную младенческую смертность. Рождений в военные годы в 2 с лишним раза меньше, чем в предшествующие 5 лет. Поэтому общее число умерших в военные годы даже при неизменных показателях младенче¬ской смертности должно быть на 1,5¾2 млн. человек меньше: примерно 7¾7,5 млн. человек. Таким образом, разность между численностью населения в 1941 и 1946 гг., увели¬ченная на число родившихся в годы войны, должна быть уменьшена на величину есте¬ственной смертности. Очевидно, чем больше естественная смертность, тем меньше людские потери и наоборот. Примем для последующих расчетов 7,5 млн. человек. Тогда по первому варианту остается нераспределенный остаток в 16,4 и по второму варианту ¾ 15 млн. человек. Эти цифры включают два компонента: сальдо межреспуб-ликанской миграции населения в 1941¾45 гг. и потери России в Великой Отечественной войне.
Этнодемографический метод
Этот метод был нами разработан и использован для оценки численности остарбайтеров, приходящихся на долю России [5]. Методики оценки численности остарбайтеров и людских потерь отличаются друг от друга тем, что в первом случае из совокупности остарбайтеров определяется число доживших до наших дней, относя¬щееся к гражданам России. Во втором ¾ потери населения СССР в годы Великой Отечественной войны распределяются по бывшим союзным республикам. Применение этнодемографического метода предполагает использование как исходной величи¬ны общих для страны людских потерь. Но необходимы раздельные оценки потерь гражданского населения и военнослужащих. Таковыми принимаются цифры ¾ 18,3 и 8,7 млн. Потери гражданского населения должны быть распределены по союзным республикам, территории которых полностью или частично находились в оккупации, а потери военнослужащих ¾ по постсоветским государствам. В общих чертах суть этнодемографического метода в том, что людские потери для отдельных частей определяются из потерь государствообразующих национальностей. Перенесение расчетов на этносы устраняет основную информационную трудность: становятся ненужными данные о миграции. Тем не менее, как и при использовании традиционных методов, применение этнодемографического метода сталкивается с ин-формационными пробелами. Главный из них в том, что не определен национальный состав населения территорий, вошедших перед войной в СССР. Этнодемографический метод позволяет оценить людские потери по каждому из основных этносов и распределить их по отдельным частям бывшего государства. В данном случае все расчеты ведутся для России, хотя они могут быть выполнены для Украины, Белоруссии и других государств нового зарубежья. При этом суммарные потери гражданского населения России формируются из потерь лиц основных нацио¬нальностей, являющихся титульными для наиболее крупных союзных республик, территория которых полностью или частично находилась в оккупации. Для расчетов, прежде всего, необходимы сведения о численности населения и основных национальностей республик, которые полностью или частично находились в оккупации, на начало и окончание войны. К сожалению, первая послевоенная пере¬пись проведена в начале 1959 г. Еще хуже обстоит с информацией о составе пред¬военного населения. Последняя имеется по переписи 1937 г. и может быть использо¬вана без существенной корректировки лишь для России. По другим республикам, бывшим в оккупации, она либо неполная (Украина, Белоруссия), либо отсутствует (Прибалтика). Можно предположить, что в составе населения территорий, вошедших в Украину и Белоруссию, было не много представителей титульных народов России, а распределение остальных этносов соответствовало переписной (1937 г.) структуре того же набора национальностей в населении этих республик. Необходимо, правда, из численности населения, влившегося в состав Украины, исключить миллион поляков ¾ межгосударственный миграционный обмен, осуществленный по окончании войны. С учетом его прирост населения Украины составит не 8,7, а 7,7 млн. человек. Исклю¬чив из состава населения русских и белорусов, окажется, что доля украинцев со¬ставляет почти 90%, остальные ¾ поляки, евреи, чехи, венгры, молдаване, румыны и др. Следовательно, численность украинцев на конец 1939 г. может быть увеличена более чем на 7,8 млн. Таким же образом численность белорусов возрастет на 3,1 млн. Ни по Молдавии, ни по Прибалтике нет, по сути, никаких сведений, позволяющих оценить национальный состав населения. Но для людских потерь России эти сведения не нужны: доля титульных народов этих республик незначительна в составе ее на¬селения. Возможны два варианта расчета: первый ¾ принимается вся численность русских, украинцев и белорусов, проживавших до войны в СССР, и второй ¾ только их числен¬ность, приходившаяся на республики, бывшие в оккупации. В численность украинцев, белорусов и других народов, проживавших на оккупированных территориях, включено население районов, присоединенных накануне войны (20,1 млн.). В результате на начало 1937 г. численность украинцев и белорусов, соответственно, увеличена на 6,1 и 2,8 млн. человек. Применяя формулу, описанную при использовании метода пропорционального рас¬пределения людских потерь, получаем независимо от вариантов расчета оценочные значения по основным национальностям. Затем эти сведения распределяются пропор¬ционально доле России в численности лиц данной национальности по СССР в 1937 г. Полученная цифра в 7,4 млн. человек ¾ это потери гражданского населения. К ним необходимо добавить потери военнослужащих, приходящиеся на долю России. По¬скольку принята общая для СССР величина потерь военнослужащих, предложенная военным ведомством, остается принять на веру и информацию, которая относится к распределению этих потерь по республикам и национальностям. Подробные све¬дения о том и другом приводятся в статье Г.Ф. Кривошеева [15, с. 71¾81]. Согласно этим данным, на долю России приходится 7,9 млн. погибших военнослужащих, ¾ 66,3% общих для СССР потерь. Эта цифра берется от потерь в 11,9 млн. человек. Если принять, что доля России в безвозвратных потерях (8668,4 млн.) также 66,3%, их величина составит 5,7 млн. человек. При пропорциональном распределении потерь (доля России в населении СССР перед войной ¾ 56,4¾56,8%) на ее долю пришлось бы 4,9 млн. военнослужащих. Безвозвратные потери, приходящиеся на долю России, можно посчитать с помощью этнодемографического метода (табл. 1).
Таблица I Оценка безвозвратных потерь военнослужащих (доля России)
Национальности
Безвозвратные потери СССР (тыс. чел.) Доля лиц данной национальности ¾ жителей России (%) Безвозвратные потери России (тыс. чел.)
Русские 5747,1 0,912 5241,4 Украинцы 1376,4 0,095 130,8
Белорусы 251,4 0,045 11,3
Другие 1293,5 0323 417,8
Всего 8668,4
5,801
Безвозвратные потери военнослужащих, относящиеся к России, полученные с по¬мощью этнодемографического метода, оказались на 0,1 млн. больше, чем полученные путем пересчета данных о потерях России, приводимых Г.Ф. Кривошеевым.
Оценка людских потерь России в Великой Отечественной войне
Результаты оценок людских потерь в военные годы, полученные с помощью раз¬личных методов, представлены в таблице 2. Таблица 2 Оценка людских потерь разными методами (тыс. чел.) Методы Потери гражданского населения Потери военнослужащих Все людские потери Пропорциональный, два варианта 6,7¾7,0 5,7¾5,8 12,4¾12,8 Прямой, два варианта 6,1¾9,0 5,7¾5,8 11,8¾14,8 Балансовый, два варианта ¾ ¾ 15,0¾16,4 Этнодемографический 7,4 5,7¾5,8 13,1¾13,2
Анализ этих данных позволяет сделать ряд выводов. Во-первых, приближенная величина людских потерь России в Великой Отечественной войне, по нашему мнению, составляет примерно 13 млн. человек. Было бы наивно претендовать на большую точ¬ность при исходной информации, которой можно располагать в настоящее время. Хотя доля России в людских потерях СССР составляет 48,5%, она не столь велика как удельный вес федерации в общей для страны убыли населения за военные годы. Численность населения Советского Союза с 1940 по 1951 г. сократилась на 12,5 млн. человек, в их числе доля России ¾ 57,3% (7,2 млн.). Во-вторых, принимая эту цифру людских потерь и оценки, полученные методом демографического баланса, можно определить результаты межреспубликанской мигра¬ции в годы войны. В 1941¾1945 гг. население России увеличилось за счет вынужден¬ной миграции на величину от 1,9 до 3,3 млн. человек. Вторая цифра более реальна. По-видимому, мигрантов было больше, но часть из них возвратилась обратно по мере освобождения мест выхода, другая мигрировала в тыл, в союзные республики и т.д. В-третьих, на долю остальных 14 (без Карело-Финской) союзных республик прихо¬дится 3 млн. потерь военнослужащих; 6 республик, территория которых длительное время находилась в оккупации, потеряли 10,9 млн. мирного населения. Заметим, что в общей убыли населения СССР (с 1940 г. по 1951 г.) на долю Украины приходится 33%, Белоруссии ¾ 10,1%, Прибалтики, Молдавии ¾ 2,6%. Эти цифры резко отли¬чаются от распределения потерь мирного населения, приводимого П. Поляком. У него доля России ¾ 10,8%, Украины ¾ 52%, Белоруссии ¾ 22,4% и т.д. [11, с. 8]. По его дан¬ным, Россия потеряла 1,3 млн. человек мирного населения. Тогда получается, что дру¬гие республики ¾ 17 млн. при условии, что численность их населения к началу 1951 г. сократилась лишь на 5,3 млн. человек?! В-четвертых, в людских потерях Советского Союза на долю России приходится 2/з погибших военнослужащих и 2/5 ¾ гражданского населения. Масштабы потерь России, распределение их между гражданским населением и военнослужащими (56% и 44%) не соответствует подобному по СССР (68% и 32%), тем более по остальным республикам (78% и 22%). если потери России отнести к численности ее населения в 1940 г., окажется, что они составляют 11,9% при 13,9% по стране в целом. Однако безвозвратные потери военнослужащих по стране составляют 4,5%, а по России ¾ 5,2%. Подобные сравнения для гражданского населения должны исходить из того, что не вся Россия была в оккупации. На оккупированных территориях Советского Союза потери гражданского населения составили 21%. На российских ¾ 24,3%. Потерян каждый четвертый. Подобного нет ни в одной европейской стране! Масштабы людских потерь России и их распределение между мирным населением и военнослужащими объяснимы несколькими причинами. Одна из них заключается в том, что на западных рубежах СССР от Баренцева до Черного моря первые потери понесли пограничники и военные округа (в первый день войны преобразованы во фронты), в значительной мере укомплектованные призывниками из России. За 3 и 4-й кварталы 1941 г. потери Красной Армии достигли 3-х млн. человек ¾ 99% средне¬месячного личного состава; не легче был 1942 г. За 1,5 года войны Красная Армия потеряла 6 млн. человек [6, с. 153]. Потери в последующие годы не только меньше (примерно 4 млн. за 2,5 года), но и сокращались: 30,9%, 21,6% и 10,0% в январе-мае 1945 г. До 1943 г. основные потери несла Россия. Ее доля в безвозвратных поте¬рях Красной Армии составляла: в 1941 г. — 65% от общесоюзных, в 1942 г. ¾ 77,1% и в 1943 г. ¾ 69,5%. Позднее, когда сражения, в основном, шли на территории Украины, Белоруссии, Прибалтики и Молдавии, затем за пределами СССР и начались призывы в освобожденных районах, доля России в безвозвратных потерях упала: 1944 г. ¾ 51,8%, 1945 г. ¾ 50,9%. Таким образом, потери российских солдат приходятся на годы, когда вооруженным силам страны был нанесен наибольший урон. Вторая причина связана с первой. Интенсивность призыва пополнений из России была в годы войны в целом выше, чем из других республик. Военные комиссариаты за годы войны призвали 22,7% граждан России, около 17% ¾ граждан республик Средней Азии и Закавказья, 12,5% ¾ Украины и 12% ¾ Белоруссии [15, с. 79]. Объяснений здесь несколько. Одни республики в 1943¾1944 гг. полностью или частично находились в оккупации, в других был иной возрастной состав населения и уровень его социали¬зации. Были и иные причины. По данным Г.Ф. Кривошеева, в годы войны мобилизовано по Советскому Союзу 29,6 млн. человек, что вместе с кадровыми военнослужащими составляло 34,5 млн. В России, по его словам, каждый пятый "надевал шинель", был призван на военную службу [15, с. 74]. Таким образом, доля России в числе призванных по стране ¾ 84,5%. При этом потери военнослужащих относительно числа мобилизованных в остальных республиках равнялись 65,2%, а в России ¾ 22,8%. Эти данные делают очевидной ложь, связанную с "интернациональной" политикой КПСС: удельный вес воинов каж¬дой национальности был пропорционален доле в населении страны [28, с. 177]. Данные архивов Министерства обороны СССР о национальном составе 166 стрелковых диви¬зий не подтверждают такой тезис. Так, в январе-июне 1943 г. в этих дивизиях доля русских была 63,8¾65,6% [28, с. 58]. Но перед войной доля русских в населении страны не превышала 50%. Прав автор книги в том, что по мере освобождения страны доля украинцев, белорусов и некоторых других национальностей возрастала, а русских сни¬жалась. В частности, в тех же стрелковых дивизиях с 1 января по 31 декабря 1943 г. доля русских упала на 6,3 пункта (64,6 и 58,3%), украинцев возросла почти в 2 раза (11,8 и 22,3%), белорусов ¾ с 1,9 до 2,7%. Это объяснимо: мобилизация пришла на освобожденные территории. Вместе с русскими в 1943 г. активно пополняли воору¬женные силы казахи, представители закавказских республик, да, пожалуй, киргизы. Понятно, тезис о пропорциональном участии наций в войне советского народа пре¬следовал благородную цель. Но ложь ¾ это ложь, даже при благих намерениях. Среди причин большой гибели мирного населения то, что на российских территориях масштабные сражения, по сути, проходили четырежды: Красная Армия дважды отступала в 1941 г. до Москвы и в 1942 г. до Сталинграда, а гитлеровские войска вначале были отброшены от Москвы, а затем разгромлены под Сталинградом и на Курской дуге. Почти 2 года на российских территориях шли кровопролитные бои. Наибольшие потери Красная Армия несла летом-осенью 1941 и 1942 гг. Населен¬ные пункты несколько раз переходили из рук в руки, многие из них уничтожались в результате бомбежек и артобстрелов. Гибли солдаты, гибло и мирное население, остававшееся в поселениях. Существенный вклад в потери мирного населения внесла блокада Ленинграда, унесшая не менее 1,5¾2 млн. человеческих жизней. Масштабы потерь среди русских связаны с расовой политикой в захваченных обла¬стях. Русские в наибольшей мере представлены среди военнослужащих и преобладали в мирном населении оккупированных районов России (96¾98%). Из общих потерь военнослужащих на русских пришлось 66,3%, украинцев ¾ 15,9%, белорусов ¾ 2,9%, татар ¾ 2,2%, евреев ¾ 1,6% и т.д. [15, с. 79]. По данным П. Поляна в 1941 г. враг захватил 58,3% всех пленных. Среди них преобладали, если исходить из структуры потерь первого этапа войны, выходцы из России. Из числа пленных 1941 г. дожило до победы 20%, тогда как доживаемость пленных 1944 г. составила 48% [11, с. 68]. Конечно, сказалась длительность пребывания в плену, но главное ¾ изменился состав пленных. Кстати, из военнопленных и "остарбайтеров" невозвращенцев среди русских было 31,7 тыс., среди украинцев ¾ 144,9 тыс. и белорусов ¾ 10,0 тыс. человек [11, с. 392]. По "остарбайтерам" это для России ¾ 1,7%, Белоруссии ¾ 2,5%, для Украины ¾ 6%. Невозвращенцев относительно потерь лиц тех же национальностей было 0,5%, 0,6% и 2,2%. Соотношение невозвращенцев с числом репатриированных советских граждан таково: 2%, 1,9% и 8,8%. Процент украинцев в значительной мере объяс¬няется тем, что накануне войны в нее вошли западные территории, население кото¬рых не успело интегрироваться в новые условия. Отношение оккупантов к русским было много хуже, чем, например, к украинцам. Сошлемся на П. Поляна, в данном вопросе далекого от предвзятости. В книге, фунда¬ментальной по собранному в немецких архивах материалу, он пишет о ставке нацистов в начале войны на "превосходство" украинца перед русским. Военнопленных украин¬цев даже отпускали; были другие привилегии, отмененные в конце 1941 г. Не одни украинцы, но и народы стран Балтии, немцы и особенно крымские татары находились в более щадящем режиме. Хуже, пожалуй, было только евреям, подлежавшим пого¬ловному уничтожению. Подобная практика была связана с тем, что фашисты на первом этапе войны, рассчитывая на ее молниеносный характер, не были готовы к такому количеству пленных. Поэтому в 1941 г. было освобождено из плена 318,8 тыс. человек, в т.ч. — 277,8 тыс. украинцев [6, с. 334]. Отказавшись вскоре от подобных мер, в 1943 г. к ним вернулись: освобождали тех, кто вступал в охранные и иные формирования ¾ до мая 1944 г. свыше 0,8 млн. военнопленных [6, с. 334]. Естественно, народы Советского Союза не виноваты в том, что такая судьба вы¬пала на долю, прежде всего, русского народа. Так получилось, что основные сражения первых этапов войны, когда особенно велики были потери, шли на территории России. Народы СССР не повинны в том, что нацисты, стремясь разрушить дружбу народов, проводили дифференцированную политику, не считая при этом русских, украинцев, белорусов полноценными нациями. Мы не говорим о своеобразной национальной поли¬тике руководства СССР и многом другом. Это наша общая история. Она не должна искажаться, какой бы болезненной не была.
